Неточные совпадения
Тарантьев
делал много шума, выводил Обломова из неподвижности и скуки. Он кричал, спорил и составлял род какого-то
спектакля, избавляя ленивого барина самого от необходимости говорить и
делать. В комнату, где царствовал сон и покой, Тарантьев приносил жизнь, движение, а иногда и вести извне. Обломов мог слушать, смотреть, не шевеля пальцем, на что-то бойкое, движущееся и говорящее перед ним. Кроме того, он еще имел простодушие верить, что Тарантьев в самом деле способен посоветовать ему что-нибудь путное.
Очевидно, раннее чтение, польский
спектакль, события, проносившиеся одно за другим, в раскаленной атмосфере патриотического возбуждения, — все это
сделало из меня маленького романтика.
Публика начала сбираться почти не позже актеров, и первая приехала одна дама с мужем, у которой, когда ее сыновья жили еще при ней, тоже был в доме театр; на этом основании она, званая и незваная, обыкновенно ездила на все домашние
спектакли и всем говорила: «У нас самих это было — Петя и Миша (ее сыновья) сколько раз это
делали!» Про мужа ее, служившего контролером в той же казенной палате, где и Разумов, можно было сказать только одно, что он целый день пил и никогда не был пьян, за каковое свойство, вместо настоящего имени: «Гаврило Никанорыч», он был называем: «Гаврило Насосыч».
В городе между тем, по случаю этого
спектакля, разные небогатые городские сплетницы, перебегая из дома в дом, рассказывали, что Пиколова
сделала себе костюм для Офелии на губернаторские, разумеется, деньги в тысячу рублей серебром, — что инженер Виссарион Захаревский тоже
сделал себе и сестре костюм в тысячу рублей: и тот действительно
сделал, но только не в тысячу, а в двести рублей для Юлии и в триста для себя; про Вихрова говорили, что он отлично играет.
Перед наступлением первой репетиции он беспрестанно ездил ко всем участвующим и долго им толковал, что если уж играть что-либо на благородных
спектаклях, так непременно надо что-нибудь большое и умное, так что все невольно прибодрились и начали думать, что они в самом деле
делают что-то умное и большое; даже председатель казенной палаты не с таким грустным видом сидел и учил роль короля Клавдия; молодежь же стала меньше насмешничать.
Дама сердца у губернатора очень любила всякие удовольствия, и по преимуществу любила она составлять благородные
спектакли — не для того, чтобы играть что-нибудь на этих
спектаклях или этак, как любили другие дамы, поболтать на репетициях о чем-нибудь, совсем не касающемся театра, но она любила только наряжаться для театра в костюмы театральные и, может быть,
делала это даже не без цели, потому что в разнообразных костюмах она как будто бы еще сильней производила впечатление на своего сурового обожателя: он смотрел на нее, как-то более обыкновенного выпуча глаза, через очки, негромко хохотал и слегка подрягивал ногами.
— Нет, а мне каково достается! — перебил Сарматов, хлопая себя по лысине. — Извольте-ка составить любительский
спектакль буквально из ничего… Раиса Павловна помешалась на плечах Наташи Шестеркиной, а много ли
сделаешь из одних плеч, когда она вся точно деревянная — ступить по-человечески не умеет.
Сарматов лез из кожи, чтобы угостить набоба любительскими
спектаклями и
делал по две репетиции в день.
Тулузов между тем из своей ложи внимательно прислушивался к тому, что говорили дамы: ему, кажется, хотелось бы представиться Марфиной и Лябьевой, на которых ему в начале еще
спектакля указала жена, но он, при всей своей смелости, не решался этого
сделать.
Какими-то ужасно нелепыми показались Екатерине Ивановне все те предположения, которые она читала и слушала о Саше, и, наоборот, такими правдоподобными представлялись ей Сашины объяснения о том, что он
делал у девиц Рутиловых: читали, разговаривали, шутили, смеялись, играли, хотели домашний
спектакль устроить, да Ольга Васильевна не позволила.
Посредине сцены я устроил себе для развлечения трапецию, которая поднималась только во время
спектакля, а остальное время болталась над сценой, и я поминутно давал на ней акробатические представления, часто мешая репетировать, — и никто не смел мне замечание
сделать — может быть, потому, что я за сезон набил такую мускулатуру, что подступиться было рискованно.
Кроме подготовки театра к
спектаклю, в городах я
делал визиты в редакцию местной газеты.
«Гамлет»
сделал полный сбор. Аплодисментами встречали Инсарского, устроили овацию после
спектакля нам обоим.
Оська уже работал в
спектаклях («Малолетний Осман»), а я — только смотрел, гордо сознавая, что я лучше Оськи все
сделаю.
Уехала Ермолова — сборы упали. Басы исчезли. Только бенефис Вязовского
сделал сбор, да и то, думается, потому, что на один
спектакль приехала любимица воронежской публики Ц. А. Райчева, спевшая в диветерсменте несколько арий из опереток. Да еще явился на репетицию бенефиса человек небольшого роста с красиво подстриженной русой бородкой. Он предложил спеть в дивертисменте «Баркаролу» и принес с собой мандолину и тут же прорепетировал перед артистами.
Перед началом
спектакля он рабочим и бутафору помогал, а потом его главной бессменной работой было поднимать занавес, что он
делал и ловко и бесшумно.
Шмага. Ах, Гришка, оставь! Оставь, говорю я тебе! (Кручининой.) Но я вам должен сказать, мадам, что и дальнейшее наше существование не обеспечено. Вы — знаменитость, вы получаете за
спектакль чуть не половину сбора; а еще неизвестно, от кого зависит успех пьесы — и кто
делает сборы, вы или мы. Так не мешало бы вам поделиться с товарищами.
Она живет в дрянной гостинице, в грязном номере, сегодня
спектакля нет: что она будет
делать дома вечером?
Негина (сквозь слезы). Послушайте, Мартын Прокофьич, ведь при вас, при вас, помните, он обещал дать мне сыграть перед бенефисом. Я жду, я целую неделю не играла, сегодня последний
спектакль перед бенефисом; а он, противный, что же
делает! Назначает «Фру-Фру» со Смельской.
Она пела, играла на рояли, писала красками, лепила, участвовала в любительских
спектаклях, но все это не как-нибудь, а с талантом;
делала ли она фонарики для иллюминации, рядилась ли, завязывала ли кому галстук — все у нее выходило необыкновенно художественно, грациозно и мило.
Флор Федулыч. Нет, уж вы не извольте беспокоиться — из чужого горя для себя
спектакль делать. Ежели не взять осторожности, так может быть вред для здоровья Юлии Павловны. Поедемте, я вас подвезу немного, а через четверть часа я заеду сюда опять, чтобы, сколько возможно, успокоить их.
— Я думаю написать и напечатать о нашем
спектакле подробный критический разбор. Это необходимо: мне по преимуществу хочется это
сделать для вас, Виктор Павлыч! Я полагаю, что после моей статьи вас непременно вызовут на столичную сцену, потому что я прямо напишу, что у нас есть европейский талант, которому необходимо дать ход.
Кадрили они играли еще сносно, конечно, флейта
делала грубые ошибки, а валторнист отпускал какую-нибудь шалость; но по крайней мере сам капельмейстер и крепко запивающая виолончель
делали свое дело, однако при всем том — не кадрили же играть на
спектакле?
Между нами сказать, я бы этой пиесы никогда не поставил: какой-то тривиальный фарс… смешна и больше ничего; но мне хочется это
сделать для столицы — в Москве она очень всех смешила; придется, может быть, своим знакомым написать, что у нас был
спектакль, давали «Женитьбу», там этого и довольно: все восхитятся!
В описываемом мною
спектакле только первые два или три ряда кресел приехали в миротворном расположении духа, и то потому только, что они некоторым образом были почтены хозяином; но зато задние ряды, с первого шагу, начали
делать насмешливые замечания. Одни говорили, что, вероятно, на сцене будут ткать; другие, что Матрена Матвевна станет целоваться с Аполлосом Михайлычем, и, наконец, третьи, будто бы Фани протанцует качучу для легости босиком.
Фани протанцевала, поклонившись всем с улыбкою, как обыкновенно кланяются балетчицы, и убежала. С Дарьею Ивановной Аполлосу Михайлычу опять были хлопоты. Проиграв, она встала и ушла со сцены. Он едва умолил ее опять выйти и пропеть свой романс. Модная дама нехотя вышла,
сделала гримасу и запела: раек буквально разинул рот, кресла слушали внимательно. Дарья Ивановна, с прежнею миною, встала и, не поклонясь публике, ушла. Таким образом кончился
спектакль, так давно задуманный и с таким трудом составленный.
Мы подадим милостыню,
сделаем благотворительный
спектакль, пожертвуем даже частью своего достояния в случае нужды; но только чтобы этим дело и ограничилось, чтобы нам не пришлось хлопотать и бороться с разными неприятностями из-за какого-нибудь бедного или обиженного.
Спектакль прошел благополучно, осыпаемый рукоплесканиями зрителей и зрительниц, разумеется, из одного желания
сделать удовольствие хозяевам.
Положено было
сделать сюрприз дяде нашим
спектаклем; ему сказали, что в зале надобно произвести переделки, затворили ее и заперли двери; обед перенесли в маленькую столовую, что и прежде случалось, когда не было никого посторонних.
—
Спектакль хорошо шел, потому что все мы как каменные были, приучены и к страху и к мучительству: что на сердце ни есть, а свое исполнение
делали так, что ничего и не заметно.
Анатоль целые утра проводил перед зеркалом, громко разучивая свою роль по тетрадке, превосходно переписанной писцом губернаторской канцелярии, и даже совершенно позабыл про свои прокурорские дела и обязанности, а у злосчастного Шписса, кроме роли, оказались теперь еще сугубо особые поручения, которые ежечасно давали ему то monsieur Гржиб, то madame Гржиб, и черненький Шписс, сломя голову, летал по городу, заказывая для генеральши различные принадлежности к
спектаклю, то устраивал оркестр и руководил капельмейстера, то толковал с подрядчиком и плотниками, ставившими в зале дворянского собрания временную сцену (играть на подмостках городского театра madame Гржиб нашла в высшей степени неприличным), то объяснял что-то декоратору, приказывал о чем-то костюмеру, глядел парики у парикмахера, порхал от одного участвующего к другому, от одной «благородной любительницы» к другой, и всем и каждому старался угодить,
сделать что-нибудь приятное, сказать что-нибудь любезное, дабы все потом говорили: «ах, какой милый этот Шписс! какой он прелестный!» Что касается, впрочем, до «мелкоты» вроде подрядчика, декоратора, парикмахера и тому подобной «дряни», то с ними Шписс не церемонился и «приказывал» самым начальственным тоном: он ведь знал себе цену.
Но вот в чем главная беда и величайшее горе: к
спектаклю и особенно к живым картинам неизбежно придется
делать новые костюмы, свежие туалеты, а там еще, — черт его возьми, бал в виду имеется, значит, опять-таки шей свежие платья, а тут на прошлой неделе князь-papа изволил в клубе проиграться, и денег в виду никаких и ниоткуда!
Прежде бранил он ее только на репетициях, теперь же мог это
делать и дома, после
спектакля, стоя перед ее постелью.
После
спектакля она ехала домой не одна. С ней ехал пьяный, хохочущий от счастья, раскисший он! Как она счастлива! Боже мой! Она ехала, чувствовала его объятия и не верила своему счастию. Ей казалось, что лжет судьба! Но как бы там ни было, а целую неделю публика читала в афише, что дирижер и его она больны…Он не выходил от нее целую неделю, и эта неделя показалась обоим минутой. Девочка отпустила его от себя только тогда, когда уж неловко было скрываться от людей и ничего не
делать.
Михаил Иванович в это время уже
сделал себе имя"по исторической части"и был уже издатель-редактор"Русской старины". Он тоже считал себя прекрасным чтецом и даже участвовал в
спектаклях. С Аристовым они наружно ладили, но между ними был всегда тайный антагонизм. Семевский умел первенствовать, и на него косились многие члены комитета и, когда я поступил в него, то под шумок стали мне жаловаться на него.
Наши
спектакли в Дерпте, открывшие у меня актерские способности, и все мои русские впечатления
делали для меня театр все ближе и ближе.
Рулетка
делала то, что в театре (только что перед тем отстроенном) давались оперные
спектакли с итальянцами и приезжали на гастроли артисты"Французской комедии".
С годами, конечно, парижские театры драмы приелись, но я и теперь иногда люблю попасть на утренний
спектакль в"Ambigu", когда удешевленные цены
делают театральную залу еще более демократичной. А тогда, в зиму 1865–1866 года, эта публика была гораздо характернее. Теперь и она стала более чинной и мещански чопорной.
— Так что же я-то должен
делать, Лариса Алексеевна? Это необходимо, иначе
спектакль не состоится! — растерянно забормотал Величковский.
— Отлично! — восклицает она. — Удивительно! Знаешь, Вася? Ты ужасно глупо
делаешь, что не участвуешь в любительских
спектаклях! У тебя замечательный талант! Ты гораздо лучше Сысунова. У нас участвовал в «Я именинник» любитель, некий Сысунов. Первоклассный комический талант! Представь: нос толстый, как брюква, глаза зеленые, а ходит, как журавль… Мы все хохотали. Постой, я покажу тебе, как он ходит.
— Так он с именин, — развел руками Величковский, — что же
делать? Это еще не велика беда! Вот вчера я был на него очень зол: на целый час к
спектаклю опоздал, не знаю, что и
делать, где его сыскать, а публика кричит и шумит.